Он просыпается по будильнику. Умывшись посредством машинки и надев вымытое паром белье, он садится к столу, кладет ноги в назначенный для того ящик, обитый мехом, и готовит себе, с помощью пара же, в три секунды бифштекс или котлету и запивает чаем, потом
принимается за газету. Это тоже удобство — одолеть лист «Times» или «Herald»: иначе он будет глух и нем целый день.
В десять часов директор обыкновенно читал газеты. И на этот раз он не изменил своей привычке. Оставив писание, он встал, потянулся, разлегся на кушетке и
принялся за газеты. Взяв в руки «Новое время», он презрительно усмехнулся, пробежал глазами по передовой и, не дочитав до конца, бросил.
Неточные совпадения
По уходе Ипата, дедушка
принимается за «Московские ведомости» и не покидает
газеты до самого обеда, читая ее подряд от доски до доски.
Речь Жадаева попала в
газеты, насмешила Москву, и тут
принялись за очистку Охотного ряда. Первым делом было приказано иметь во всех лавках кошек. Но кошки и так были в большинстве лавок. Это был род спорта — у кого кот толще. Сытые, огромные коты сидели на прилавках, но крысы обращали на них мало внимания. В надворные сараи котов на ночь не пускали после того, как одного из них в сарае ночью крысы сожрали.
Каторжные и поселенцы изо дня в день несут наказание, а свободные от утра до вечера говорят только о том, кого драли, кто бежал, кого поймали и будут драть; и странно, что к этим разговорам и интересам сам привыкаешь в одну неделю и, проснувшись утром,
принимаешься прежде всего
за печатные генеральские приказы — местную ежедневную
газету, и потом целый день слушаешь и говоришь о том, кто бежал, кого подстрелили и т. п.
Он читал
газеты, слушал лекции в Sorbonne и Collége de France, следил
за прениями палат,
принялся за перевод известного ученого сочинения об ирригациях.
Тогда
принимаешься за свои родные
газеты (их почта приносит несколько позднее): тут сумбура нет, а только как будто ничего не читал.
— Ну, нет, еще моя песня не спета! Впитала кое-что грудь моя, и — я свистну, как бич! Погоди, брошу
газету,
примусь за серьезное дело и напишу одну маленькую книгу… Я назову ее — «Отходная»: есть такая молитва — ее читают над умирающими. И это общество, проклятое проклятием внутреннего бессилия, перед тем, как издохнуть ему, примет мою книгу как мускус.
Теперь, когда явился Филипп Иванович, настоящий двигатель жизни, и я рассказал ему о ходе местных дел, было решено, что он останется в городе, добудет денег, откроет торговлю чем-нибудь, возьмёт Алёшу приказчиком себе и
примется за устройство
газеты для нас. А Василий, сын лесника, уехал в губернию, к рабочим.
Затем он
принялся за чай и
газеты.